Удивительный Вятский край
– это земля, прославленная подвигами многих святых и угодников Божиих. Его
широкие просторы украшены величественными монастырями и великолепными храмами:
Успенский Трифонов мужской монастырь, Спасо-Преображенская девичья обитель,
Троицкая церковь в селе Макарье в стиле «петровского барокко», Екатерининский
кафедральный собор в городе Слободском – вот лишь краткий список духовных
сокровищ древней Вятки. Ежегодно по вятской земле проходит знаменитый
Великорецкий крестный ход, с каждым годом увеличивающий количество своих
участников. Кстати сказать, традиция Великорецкого крестного хода насчитывает
уже семь веков. Он помнит времена, когда по дорогам вятского края шли по 30
тысяч верующих, а то и больше. Было это в благословенные годы великой
Российской Империи…
Именно Собор Вятских
святых напомнил мне о горькой и многотрудной судьбе замечательного писателя
Александра Степановича Грина, чья жизнь неразрывно связана с Вятским краем и
Крымом. Жизнь эта во многом назидательна и поучительна для нас – граждан России XXI
века.
Внимательное изучение биографии и творчества Грина, на мой взгляд, позволит
проницательному читателю извлечь весьма полезные для себя уроки. Я думаю, что
эти уроки будут бесценны уже потому, что место писателя Александра Грина в
отечественной литературе поистине уникально. Для пущей убедительности, хочу
привлечь на свою сторону авторитетное мнение, на мой взгляд, выдающегося
знатока русской и советской литературной классики, яркого журналиста и
талантливого педагога Дмитрия Львовича Быкова:
«… Грин сверхценен
именно тем, что возвращает ощущение мира как чуда, жизни как приключения: не
следует думать, что все острова открыты и телефонизированы, что все водопады
нанесены на карты, открыты для туристов и снабжены Макдональдсами. Проза Грина
сочинялась главным образом для аутотерапии, а потому и для читателя целебна…»
А вот здесь, не
считаясь с мнением маститого эксперта-литературоведа, хотелось бы чуть
подробнее понять и разобраться, а нужна ли нам, людям православным, такая «аутотерапия»,
и настолько ли она духовно целебна? Но прежде несколько биографических фактов.
Грин
и Вятка
О своем происхождении
Александр Степанович Грин писал так: «Я родился в городе Слободском Вятской
губернии в 1881 году 11 августа, но еще грудным ребенком был перевезен в Вятку,
где и жил до 16-ти лет вместе с родителями. Мой отец, Степан Евсеевич
Гриневский, происходит из рода дворян Виленской губернии. Дедушка … был крупным
помещиком Дисненского уезда…»
Любил ли Грин свою
малую родину? Ответ на этот вопрос дает книга писателя и литературоведа Алексея
Варламова, вышедшая в свет в 2008 году в знаменитой серии «ЖЗЛ» (жизнь
замечательных людей):
«… Иногда молодость
Грина сравнивают с молодостью Горького. Едва ли это удачная параллель. Как
хорошо написал … о Грине Вадим Ковский, «в течение нескольких лет он пытался
войти в жизнь, как в штормовое море, и каждый раз его, избитого о камни,
выбрасывало на берег – в ненавистную, обывательскую Вятку, унылый, чопорный,
глухой город с его догматом «быть как все», с атмосферой напряженной
мнительности, ложного самолюбия и стыда; Вятку, где он залечивал раны и вновь
отправлялся в жизнь»…
Про Горького такого не
скажешь. В скитаниях молодого Пешкова был некий жизнетворческий жест, своего
рода стратегия, нацеленная на узнавание жизни. У Гриневского сплошное отчаяние
и никакого расчета. А вот реальная Вятка, в которую выбрасывало Грина после
всех его попыток войти в большой мир, на самом деле не была таким уж
беспросветным местом, каким он ее позднее живописал – это был культурный
российский город с библиотеками, замечательным театром, в этом городе жили не
одни только злодеи и мещане-обыватели. Сестра Грина А.С. Лапина вспоминала:
«Я помню Вятку и не
забуду никогда Александровский сад на высоком берегу, и музыку по праздникам, и
собор, и Соборную площадь, и парады на площади в царские дни, как это было
красиво!... Вятка моего детства и юношества была чудесная!»
Но Грин ничего этого
видеть не хотел ни тогда, ни позднее – он оставил лишь мрачные свидетельства и
в автобиографической прозе, и в беллетристике. Это отталкивание и
противостояние, конфликт с действительностью и обществом изначально стали для
него творческим стимулом.
Неслучайно в рассказе «Далекий
путь» убежавший из России, живущий в Андах герой – судьба, о которой мечтал
Грин и построил ее себе с помощью литературы, как виртуальную компьютерную
игру, - с ужасом вспоминает русское провинциальное прошлое:
«Город, в котором я жил
с семьей, был страшен и тих. Он состоял из длинного ряда домов мертвенной,
унылой наружности – казенных учреждений, тянувшихся по берегу реки от белого, с
золотыми луковками, монастыря до губернской тюрьмы; два собора стояли в центре
базарных площадей, замкнутыми четырехугольниками старинных торговых рядов с
замками весом до двадцати фунтов. На дворах выли цепные псы. Малолюдные
мостовые кое-где проросли травкой. Деревянные дома, выкрашенные в серую и
желтую краску, напоминали бараки умалишенных. Осенью мы тонули в грязи, зимой –
в сугробах, летом – в пыли…»
Вот такая мрачная
картина, полная тоски и безысходности. Думается, что Вятским святым Грин не
молился, к звону колоколов, струящемуся с колоколен монастырей и храмов, не прислушивался, то есть был слеп и глух в
отношении всего того, что мило и дорого сердцу любого православного человека. Нормальную
духовную жизнь писателю заменяло погружение в состояние мечтательности о
красивых и экзотических странах.
Грин
и Крым
Солнечный,
по-восточному колоритный, живописный Крым был намного ближе мечтательной натуре
Александра Грина. В 1923 году, получив хороший гонорар за свой роман «Блистающий
мир», Александр Грин предложил своей жене Нине Николаевне, совершить
путешествие в Крым:
«… - Не будем думать о
далеких завтрашних днях и сегодняшних нуждах, а весело и просто поедем в Крым.
Ты никогда не была там, а я был и люблю его. Едем в Крым и, пока не истратим
всего этого блеска, не вернемся…»
«… Ехали в мягком
вагоне, жили в дорогом частном пансионе, которые как раз с началом нэпа стали
возрождаться в Крыму, расплачивались своими золотыми, были в Севастополе, Балаклаве,
Ялте; Грин с удовольствием показывал молодой жене места своей юности – Графскую
пристань, где его арестовали, севастопольский базар, возил северянку на водопад
Учан-Су, в Ливадию и Алупку»
В 1924 году семья Грина
окончательно переселяется в Феодосию. Начинается крымский этап его жизни и
творчества. Много всего вместил этот период – и встречи в Коктебеле с
Максимилианом Волошиным, с которым у Грина не возникло взаимопонимания и не
сложилось теплых дружественных отношений, и плодотворная творческая
деятельность, и возобновление приступов алкоголизма. Не было вятской
"скуки и серости», но были приступы депрессии, угрюмого раздражения,
пьянство, ноющая боль и тоска в душе…
Для многих наших
соотечественников образ писателя Александра Грина окутан ореолом романтизма.
Все знают его легендарный роман «Алые паруса», название которого в массовом
обывательском сознании стало олицетворением романтики, светлой веры в
осуществление заветной мечты. А так ли уж полезен этот роман? Так ли уж
благородны и правильны идеалы, воплощенные в нем? На мой взгляд, роман «Алые
паруса» является одним из самых вредоносных и опасных духовных вирусов, когда-либо
запущенных отечественной классической литературой. На это указывает текст главы VII, которая называется «Алый «Секрет»».
В этой главе капитан Грэй делает очень
важное, как сейчас модно говорить, «программное» заявление:
« - Вы видите, как
тесно сплетены здесь судьба, воля и свойство характеров; я прихожу к той,
которая ждет и может ждать только меня, я же не хочу никого другого, кроме нее,
может быть именно потому, что благодаря ей я понял одну нехитрую истину. Она в
том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками. Когда для человека
главное – получить дражайший пятак, легко дать этот пятак, но когда душа таит
зерно пламенного растения – чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии.
Новая душа будет у него и новая у тебя. Когда начальник тюрьмы сам выпустит
заключенного, когда миллиардер подарит писцу виллу, опереточную певицу и сейф,
а жокей хоть раз попридержит лошадь ради другого коня, которому не везет, -
тогда все поймут, как это приятно, как невыразимо чудесно…»
Обычно, читая эти
строки, невоцерковленные люди очень
плохо понимают, о чем здесь идет речь. А речь здесь идет, по моему глубокому
убеждению, о банальной и пошлой халяве. Ведь заключенный, самовольно отпущенный
на свободу руководителем пеницитарного учреждения, вряд ли осознает свою вину и
встанет на путь исправления. Обычный клерк, осчастливленный внезапно обрушившимися
на него загородной недвижимостью, смазливой актрисой и емким сейфом с ценными
бумагами, вряд ли превратится в компетентного, эффективного менеджера или
опытного специалиста, а конь-аутсайдер точно не станет фаворитом
ипподрома. Из своей формулы чуда
Александр Грин устранил такие важные составляющие, как труд, работа над собой и
своей душой, упорство, целеустремленность, преданность своему делу (профессии,
призванию). И самое страшное – он устранил из формулы чуда Бога. Все мы хорошо
знаем псалом 145. В нем есть такие слова: «Не надейтеся на князи, на сыны
человеческия, в них же несть спасения…» К сожалению, писатель Александр Грин
этого не знал и от православной мудрости был весьма далек. Ведь в детстве он не
молился родным Вятским святым…
Вадим Рутковский
Москва - Феодосия - Вятка - Москва